Я не могла даже подумать, что мне придется когда-либо сознаться своим родителям о том, что я работаю проституткой… А произошло это по случайной ошибке. Моя мама намекнула по телефону, что всё знает, а папа сделал подобное в электронном письме, и, так как тайное стало уже явным, я подумала, что нам нужно это обсудить. Оказывается, что у них отлично получалось жить, не признавая очевидного.
Я была обычным «ребенком в розовых памперсах»: ходила на посиделки в клуб феминистской книги вместе с мамой, всей семьей мы ходили на акции протеста против американских империалистов, и мне нравилась Джоан Армтрейдинг, в то время, как мои одноклассники были в восторге от New Kids on the Blok. Но эта моя жуткая непопулярность компенсировалась прекрасной жизнью дома. Могу полностью уверенно сказать, что я являюсь плодом хорошего воспитания.
Родные меня подбадривали, но не носились со мной. Меня учили ответственности с раннего детства и без ограничений предоставляли мне независимость. Я уважаю своих близких не только из-за их родительских методов. Они не те, всегда виноватые либералы, которые бегут что-то делать, когда начинаются выборы или война. Мои родители всегда ответственно и активно относились к жизни и работе. Родители старались никогда не навязывать собственную точку зрения мне, но учили меня рассуждать взвешенно и критически, они показывали мне сильный пример того, как нужно жить. Возможно, я бы стыдилась своего внушительного сходства с ними, если бы не понимала, что они — просто невероятные.
Мы редко разговаривали о интиме, и, не скрою, меня это полностью устраивало.
Когда воспитательница из детского садика в ярости позвонила родителям, чтобы сообщить, что я и мальчик с моей группы целовались в спортивном зале, они меня усадили и сказали, что я вольна делать всё, что угодно со своими ровестниками, но только не в школе.
Как-то, учась в средней школе я вдруг решила, что гомоинтимуальна. Да, это стало не большим затемнением на безоблачном небе, хотя пару лет спустя мои родители почувствовали себя обязанными поинтересоваться, безопасным ли я интимом занимаюсь, а потом попросили просветить их в вопросе, как лесбиянки вообще занимаются безопасным интимом. Недавно, когда мы обсуждали полигамию, моя мама мимолётом проронила: «Ну, меня интим особо не волновал в любом случае». Ну, каждой – свое…
Я начала работать проституткой по той же распространённой причине, что и масса других девушек. Занятие, которое мне по душе, не достаточно хорошо оплачивается, поэтому мне была необходима работа, занимающая минимум времени — так, чтобы я могла сконцентрироватся на занятии, которое мне по-настоящему нравится. А нравится мне писательство и рисование. По началу это казалось просто отличным способом обеспечивать себя в культурной среде, где обесценивается работа художников и женщин, и я была очень удевлена, когда после первого клиента стала понимать, что мне эта работа нравится.
Я удовлетворяю желания людей, выступаю в роли партнёра и инструктора. Я занимаюсь интимом с мужчинами, которые кажутся непривлекательными из-за возраста, лишнего веса или инвалидности. Удивительно, на сколько часто они обращаются ко мне и, кстати, я никогда не проявляла отвращение к телу клиента. Я беседую с незнакомцами на интимные темы, это так интересно. Думаю, что эта работа для меня никогда не сможет превратиться в рутину. А иногда, я занимаюсь «любовью» с мужчинами, с которыми и так бы переспала, если бы мы встретились в иных обстоятельствах. Почти 10 лет я работаю проституткой. И за это время я повидала очень мало клиентов, которые вызвали бы страх или дискомфорт. Парадокс, что я намного чаще испытывала дискомфорт вне своей работы.
Работа, например, в качестве эскорта имеет лично для меня два недостатка. Первый – ответы на письма, размещнение рекламы и звонки немного утомляют. И второй – бывает затишье, когда ты остаёшься практически без работы, мне не по душе такая неопределённость. А проституция это другое, это не то, что я планирую делать только сейчас. В моих планих заниматься этим долго, насколько посчитаю нужным.
Существуют вещи, которые родственникам лучше постараться не говорить. К тому же, разговор о вашей работе (почти всегда) — это самый нудный и выматывающий разговор, который только можно себе представить. Поэтому так приятно, когда за столом эта тема и вовсе не поднимается. Но, соглашусь, что скрывать свою личную жизнь, тем более, когда ты проститутка, — это не совсем приемлимо. Это вечное ощущение, что ты обманываешь. Ложь — это очень неприятный факт в жизни многих ночных бабочек, и в некоторых случаях этот факт в порядке вещей для множества людей, которым в самом деле скрывать нечего. Но это совсем не те отношения, какие я бы хотела видеть в своей семье. Я много лет переживала о том, как мне повести себя, когда этот час X наступит, и мои родители обо всём узнают… — так вот, когда они и в самом деле обо всём узнали, это для меня было, как гора с плеч.
Ну, или, когда мне показалось, что они знают. Что бы мы ни решили рассказать или скрыть, наши родители сделают все, чтобы не узнать того, что они не хотят знать о нас. Мои, например, неоднократно гуглили мой псевдоним и постоянно приходили к выводу, что я пишу о проституции с, так сказать, совершенно абстрактной или придуманной точки зрения.
Как-то раз, когда я была маленькая, мы с папой проговорили всю ночь о принципах логического мышления, но тут они просто на просто игнорировали всю логику. Они всячески отбрасывали объяснение, что я не толко пишу о проституции, но и занимаюсь ею. Я думала, что начну разговор о том, что они уже узнали, но не решались спросить — ради моего же права на личную жизнь, ну и своего личного комфорта. А на деле получилось, что я сообщаю им, что я шлюха, и вынуждаю начать разговор, который они хотели избежать с помощью каких-то ментальных трюков.
Моё признание они встретили тревожным молчанием. Позвонила мама и сказала, что встретила какую-то знакомую, которая расказала ей о моей презентации порнографического харрактера — это была подборка текста и картинок о работе проституткой, которую я подготовила несколько дней назад.
Эта женщина, преподаватель искусства, тогда говорила со мной о моём произведении, и я даже не подумала, что она может знать мою маму. Я могла предположить, что эта женщина просто упомянула о моей профессии, избежав упоминания о теме самого произведения, если бы не это двусмысленное сообщение, которое папа мне прислал в начале прошлой неделе — оно меня убедило в том, что они обо всём знают. Ко мне пришла моя подруга, мы посидели, поболтали, и когда она ушла, я собрала всю свою храбрость и позвонила домой.
— Ээ… Я уверена, что вы знаете о том, чего я вам никогда не говорила… Поэтому я звоню узнать, не хотели бы вы поговорить об этом.
— О чем? Чего это мы не знаем, что должны были знать?
— Ну, вы понимаете…
У меня язык не поворачивался это выговорить. Удивительно, как что-то, что вы практически всем постоянно говорите, кого знаете, застревает внутри, когда на обратной стороне линии ваши родители молча вас слушают
— Я работаю проституткой.
И тут последовало самое продолжительное на свете молчание. А потом мама сказала: «Дай мы подумаем и после тебе перезвоним». Пожалуй, это был самый лучший ответ, который они мне могли сказать, и в то же время самый тяжелый. Молчание тянулось неделю, а потом началась настоящая работа.
В первую встречу после такого откровения мама стала рыдать, это ей было совершенно не свойственно. Она принялась винить себя в плохом воспитании, попустительстве, что и сделало меня такой. В общем, она начала винить себя в решениях, которые были приняты мною.
Первую встречу мы пережили, и она опять вернулась к концепции «Ничего не слышу, не вижу, не скажу». Я чувствовала вину, и она чувствовала вину, мы обе про себя чувствовали себя виноватыми и продолжили наши отношения по другим аспектам.
Также, как мой отец я уверена в том, что, если какое-то чувство тебе не нравится, его нужно побеждать рассуждениями.
Поэтому, каждые несколько лет он начинает обсуждать эту тему, и мы заводим крайне неудобный разговор в попытке всё же разобраться во всей этой истории с дочерью-путаной. Ни слез, ни вины — одна неловкость, что я потом содрогаюсь еще несколько дней после таких визитов. Был разговор, когда я попыталась убедить его в том, что мои клиенты не какие не ублюдки или женоненавистники, и проронила фразу «они точно такие, как ты» — я имела в виду только, что они в большинстве своём добрые и умные люди, а папа решил, что у меня Эдипов комплекс. Блииин… А в последнюю встречу он сказал мне, что не может прекратить думать о проституции как о том, что по природе своей связано с эксплуатацией. И тут я, действительно, взбесилась!
«Ты меня знаешь уже 28 лет. Я когда-либо производила впечатление человека, который может выбрать себе унизительную работу?
Я ещё могу понять эти чёртовы доводы, когда Андреа Дворкин и Кэтрин Маккинон, рассказывают, что меня эксплуатируют (даже если я так не считаю), но выто должны лучше знать!
И вот с этого места начались какие-то продвижения. Что я не могу понять, так это то, почему мои родители не допускают, что работа проститутки может быть положительным, здоровым выбором для меня.
Я конечно, понимаю, что моих родителей тревожет моя безопасность. Меня это тоже волнует, и я лучше их знаю, что мне необходимо делать, чтобы себя уберечь.
Но понять работу проститутки на концептуальном уровне — мне кажется, что они способны это сделать. Возможно, они прочли всё, когда-то написанное активистками за права проституток, — от Присцилы Александр до Кэрол Ли, и поэтому считают, что такая работа унижает женщину — меня унижает? А я так не считаю.
Когда я позволила своей ярости выйти наружу, настояла на том, чтобы он попытался понять, это подействовало на моего отца гораздо сильнее, чем какие-то осторожные объяснения. Через неделю он попросил меня написать список книг и статей, которые пишутпроститутки о проститутках. А это уже хорошее начало, пусть он никогда с моей работой и не смирится.
Некоторые друзья говорят мне, что я должна радоваться, что у меня такие родители, которые меня поддерживают и любят, не смотря на тот факт, кем я работаю.
И я очень благодарна за то, что у меня такие любящие родители, которые готовые поддержать всегда. Мне повезло, что мои родные не отказались от меня, не причинили мне физического вреда и не отреагировали ни одним из других физически или эмоционально насильственных способов, узнав, что их дочь проститутка. Но не стоит думать, что я должна быть благодарна за это. Никто не должен. Я благодарна за то, что я узнала это именно от них.
Я не могла даже подумать, что мне придется когда-либо сознаться своим родителям о том, что я работаю проституткой… А произошло это по случайной ошибке. Моя мама намекнула по телефону, что всё знает, а папа сделал подобное в электронном письме, и, так как тайное стало уже явным, я подумала, что нам нужно это обсудить. Оказывается, что у них отлично получалось жить, не признавая очевидного.Я была обычным «ребенком в розовых памперсах»: ходила на посиделки в клуб феминистской книги вместе с мамой, всей семьей мы ходили на акции протеста против американских империалистов, и мне нравилась Джоан Армтрейдинг, в то время, как мои одноклассники были в восторге от New Kids on the Blok. Но эта моя жуткая непопулярность компенсировалась прекрасной жизнью дома. Могу полностью уверенно сказать, что я являюсь плодом хорошего воспитания.
Родные меня подбадривали, но не носились со мной. Меня учили ответственности с раннего детства и без ограничений предоставляли мне независимость. Я уважаю своих близких не только из-за их родительских методов. Они не те, всегда виноватые либералы, которые бегут что-то делать, когда начинаются выборы или война. Мои родители всегда ответственно и активно относились к жизни и работе. Родители старались никогда не навязывать собственную точку зрения мне, но учили меня рассуждать взвешенно и критически, они показывали мне сильный пример того, как нужно жить. Возможно, я бы стыдилась своего внушительного сходства с ними, если бы не понимала, что они — просто невероятные.
Мы редко разговаривали о интиме, и, не скрою, меня это полностью устраивало.
Когда воспитательница из детского садика в ярости позвонила родителям, чтобы сообщить, что я и мальчик с моей группы целовались в спортивном зале, они меня усадили и сказали, что я вольна делать всё, что угодно со своими ровестниками, но только не в школе.
Как-то, учась в средней школе я вдруг решила, что гомоинтимуальна. Да, это стало не большим затемнением на безоблачном небе, хотя пару лет спустя мои родители почувствовали себя обязанными поинтересоваться, безопасным ли я интимом занимаюсь, а потом попросили просветить их в вопросе, как лесбиянки вообще занимаются безопасным интимом. Недавно, когда мы обсуждали полигамию, моя мама мимолётом проронила: «Ну, меня интим особо не волновал в любом случае». Ну, каждой – свое…
Я начала работать проституткой по той же распространённой причине, что и масса других девушек. Занятие, которое мне по душе, не достаточно хорошо оплачивается, поэтому мне была необходима работа, занимающая минимум времени — так, чтобы я могла сконцентрироватся на занятии, которое мне по-настоящему нравится. А нравится мне писательство и рисование. По началу это казалось просто отличным способом обеспечивать себя в культурной среде, где обесценивается работа художников и женщин, и я была очень удевлена, когда после первого клиента стала понимать, что мне эта работа нравится.
Я удовлетворяю желания людей, выступаю в роли партнёра и инструктора. Я занимаюсь интимом с мужчинами, которые кажутся непривлекательными из-за возраста, лишнего веса или инвалидности. Удивительно, на сколько часто они обращаются ко мне и, кстати, я никогда не проявляла отвращение к телу клиента. Я беседую с незнакомцами на интимные темы, это так интересно. Думаю, что эта работа для меня никогда не сможет превратиться в рутину. А иногда, я занимаюсь «любовью» с мужчинами, с которыми и так бы переспала, если бы мы встретились в иных обстоятельствах. Почти 10 лет я работаю проституткой. И за это время я повидала очень мало клиентов, которые вызвали бы страх или дискомфорт. Парадокс, что я намного чаще испытывала дискомфорт вне своей работы.
Работа, например, в качестве эскорта имеет лично для меня два недостатка. Первый – ответы на письма, размещнение рекламы и звонки немного утомляют. И второй – бывает затишье, когда ты остаёшься практически без работы, мне не по душе такая неопределённость. А проституция это другое, это не то, что я планирую делать только сейчас. В моих планих заниматься этим долго, насколько посчитаю нужным.
Существуют вещи, которые родственникам лучше постараться не говорить. К тому же, разговор о вашей работе (почти всегда) — это самый нудный и выматывающий разговор, который только можно себе представить. Поэтому так приятно, когда за столом эта тема и вовсе не поднимается. Но, соглашусь, что скрывать свою личную жизнь, тем более, когда ты проститутка, — это не совсем приемлимо. Это вечное ощущение, что ты обманываешь. Ложь — это очень неприятный факт в жизни многих ночных бабочек, и в некоторых случаях этот факт в порядке вещей для множества людей, которым в самом деле скрывать нечего. Но это совсем не те отношения, какие я бы хотела видеть в своей семье. Я много лет переживала о том, как мне повести себя, когда этот час X наступит, и мои родители обо всём узнают… — так вот, когда они и в самом деле обо всём узнали, это для меня было, как гора с плеч.
Ну, или, когда мне показалось, что они знают. Что бы мы ни решили рассказать или скрыть, наши родители сделают все, чтобы не узнать того, что они не хотят знать о нас. Мои, например, неоднократно гуглили мой псевдоним и постоянно приходили к выводу, что я пишу о проституции с, так сказать, совершенно абстрактной или придуманной точки зрения.
Как-то раз, когда я была маленькая, мы с папой проговорили всю ночь о принципах логического мышления, но тут они просто на просто игнорировали всю логику. Они всячески отбрасывали объяснение, что я не толко пишу о проституции, но и занимаюсь ею. Я думала, что начну разговор о том, что они уже узнали, но не решались спросить — ради моего же права на личную жизнь, ну и своего личного комфорта. А на деле получилось, что я сообщаю им, что я шлюха, и вынуждаю начать разговор, который они хотели избежать с помощью каких-то ментальных трюков.
Моё признание они встретили тревожным молчанием. Позвонила мама и сказала, что встретила какую-то знакомую, которая расказала ей о моей презентации порнографического харрактера — это была подборка текста и картинок о работе проституткой, которую я подготовила несколько дней назад.
Эта женщина, преподаватель искусства, тогда говорила со мной о моём произведении, и я даже не подумала, что она может знать мою маму. Я могла предположить, что эта женщина просто упомянула о моей профессии, избежав упоминания о теме самого произведения, если бы не это двусмысленное сообщение, которое папа мне прислал в начале прошлой неделе — оно меня убедило в том, что они обо всём знают. Ко мне пришла моя подруга, мы посидели, поболтали, и когда она ушла, я собрала всю свою храбрость и позвонила домой.
— Ээ… Я уверена, что вы знаете о том, чего я вам никогда не говорила… Поэтому я звоню узнать, не хотели бы вы поговорить об этом.
— О чем? Чего это мы не знаем, что должны были знать?
— Ну, вы понимаете…
У меня язык не поворачивался это выговорить. Удивительно, как что-то, что вы практически всем постоянно говорите, кого знаете, застревает внутри, когда на обратной стороне линии ваши родители молча вас слушают
— Я работаю проституткой.
И тут последовало самое продолжительное на свете молчание. А потом мама сказала: «Дай мы подумаем и после тебе перезвоним». Пожалуй, это был самый лучший ответ, который они мне могли сказать, и в то же время самый тяжелый. Молчание тянулось неделю, а потом началась настоящая работа.
В первую встречу после такого откровения мама стала рыдать, это ей было совершенно не свойственно. Она принялась винить себя в плохом воспитании, попустительстве, что и сделало меня такой. В общем, она начала винить себя в решениях, которые были приняты мною.
Первую встречу мы пережили, и она опять вернулась к концепции «Ничего не слышу, не вижу, не скажу». Я чувствовала вину, и она чувствовала вину, мы обе про себя чувствовали себя виноватыми и продолжили наши отношения по другим аспектам.
Также, как мой отец я уверена в том, что, если какое-то чувство тебе не нравится, его нужно побеждать рассуждениями.
Поэтому, каждые несколько лет он начинает обсуждать эту тему, и мы заводим крайне неудобный разговор в попытке всё же разобраться во всей этой истории с дочерью-путаной. Ни слез, ни вины — одна неловкость, что я потом содрогаюсь еще несколько дней после таких визитов. Был разговор, когда я попыталась убедить его в том, что мои клиенты не какие не ублюдки или женоненавистники, и проронила фразу «они точно такие, как ты» — я имела в виду только, что они в большинстве своём добрые и умные люди, а папа решил, что у меня Эдипов комплекс. Блииин… А в последнюю встречу он сказал мне, что не может прекратить думать о проституции как о том, что по природе своей связано с эксплуатацией. И тут я, действительно, взбесилась!
«Ты меня знаешь уже 28 лет. Я когда-либо производила впечатление человека, который может выбрать себе унизительную работу?
Я ещё могу понять эти чёртовы доводы, когда Андреа Дворкин и Кэтрин Маккинон, рассказывают, что меня эксплуатируют (даже если я так не считаю), но выто должны лучше знать!
И вот с этого места начались какие-то продвижения. Что я не могу понять, так это то, почему мои родители не допускают, что работа проститутки может быть положительным, здоровым выбором для меня.
Я конечно, понимаю, что моих родителей тревожет моя безопасность. Меня это тоже волнует, и я лучше их знаю, что мне необходимо делать, чтобы себя уберечь.
Но понять работу проститутки на концептуальном уровне — мне кажется, что они способны это сделать. Возможно, они прочли всё, когда-то написанное активистками за права проституток, — от Присцилы Александр до Кэрол Ли, и поэтому считают, что такая работа унижает женщину — меня унижает? А я так не считаю.
Когда я позволила своей ярости выйти наружу, настояла на том, чтобы он попытался понять, это подействовало на моего отца гораздо сильнее, чем какие-то осторожные объяснения. Через неделю он попросил меня написать список книг и статей, которые пишутпроститутки о проститутках. А это уже хорошее начало, пусть он никогда с моей работой и не смирится.
Некоторые друзья говорят мне, что я должна радоваться, что у меня такие родители, которые меня поддерживают и любят, не смотря на тот факт, кем я работаю.
И я очень благодарна за то, что у меня такие любящие родители, которые готовые поддержать всегда. Мне повезло, что мои родные не отказались от меня, не причинили мне физического вреда и не отреагировали ни одним из других физически или эмоционально насильственных способов, узнав, что их дочь проститутка. Но не стоит думать, что я должна быть благодарна за это. Никто не должен. Я благодарна за то, что я узнала это именно от них.